Случайные встречи

Предисловие Левона Мкртчяна.

Самыи? лучшии? день нашеи? жизни

Книга «Случайные встречи» — Уильям Сароян

В жизнь каждого из нас по-своему приходит тот или инои? писатель. В середине 50-х годов в статье Ильи Эренбурга «Путь века» среди других имен был назван Уильям Сароян. Это запомнилось. Были наи?дены и прочитаны новеллы и кни­ги Сарояна «Меня зовут Арам», «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона», были прочитаны и увидены на сцене пьесы и в их числе самая, может быть, знаменитая из пьес «В горах мое сердце».

Позже были прочитаны и многие другие книги — «Мама, я тебя люблю», «Папа, ты сошел с ума»… А в октябре 1976 го­да, когда Сароян прилетел из Хельсинки в Ленинград, мы познакомились.

В Хельсинки Сароян хотел увидеть дом, в котором жил великии? финскии? композитор Ян Сибелиус.

— Сибелиус из воды, из травы, из дерева делал музыку, — сказал Сароян.

Он и сам из того же «материала» делал прозу. Он стал зна­менит в Америке уже в середине 30-х годов, после первои? своеи? книги «Отважныи? молодои? человек на летающеи? тра­пеции». А затем пришла и мировая известность.

Сароян был писателем великого жизнелюбия. Он проповедовал любовь к человеку и прежде всего к «маленькому человеку».

Во всем, что написал Сароян, жизнь буквально трепещет, осязаемое, щемящее чувство жизни взывает в его книгах к жизни другои? — более справедливои?, более к людям благо расположеннои?, что ли. И не только к людям.«Лошадь, — скажет Сароян , — понятно, не человеческое существо, но она до такои? степени часть людеи?, что отчасти и она — люди». И вся вселенная — люди. Все? — люди.

И Сароян любил людеи? и умел сказать об этом. Проза у него солнечная, способная согреть, помочь и поддержать. Но Сароян любил не всех людеи?. Любил страдающих и достои?­неи?ших. «Иных из прототипов моих героев , — пишет он в «Случаи?ных встречах», — я ненавидел и готов был убить, в точности как святои? Георгии? убил дракона».

Доброта Сарояна никогда не заслоняла от него всеи? боли и всех противоречии? жизни. Его гуманизм социально окра­шен и социально активен. Писать, чтобы убить «дракона»! Это было знакомо Сарояну.

Один из его героев, бедныи? молодои? человек, пробует стать писателем, но над ним измываются: «Кому это нужно — «Луна утонула в море»? Кому нужна такая чушь? Тут Аме­рика. Тут Калифорния. Тут Фресно. Тут настоящии? мир, без луны и без моря». Сароян и его герои слишком хорошо знали этот «настоящии? мир». И доброта Сарояна — от глубочаи?­шего сочувствия к тем, кто страдает в «настоящем мире». Это активная доброта.

— Если писатель одарил людеи? радостью, — говорил Сароян навстрече со студентами Ереванского университета, — значит, он выполнил свои? долг, значит, он изменил мир, по­ тому что радостныи? человек — это изменившии?ся мир.

Убить «дракона» — это далеко еще не все. Надо, чтобы люди жили светло и радостно, чтобы дети (герои многих книг Сарояна — дети) были счастливы, чтобы всякии? божии? день не был им в тягость.

Многое в этом мире Сароян не принимал, но он всегда ставил перед собои? задачи позитивные, искал и находил в жизни и в людях доброе, человеческое.

Сароян всегда был писателем современным. И современ­ность всегда сочеталась в нем с изначальнои?, древнеи?шеи? человеческои? способностью удивляться миру. «Есть ли у дождя отец или кто рождает капли росы?» — это занимало Сарояна, и он об этом писал. Обычныи?, даже обыденныи? мир становился вдруг под пером Сарояна необычным, по-настоящему удивительным, как, например, в «Случаи?ных встречах».

«Случаи?ные встречи», составившие наряду с некоторыми 6 рассказами эту книгу , — вещь в определенном смысле фило­софская, хотя Сароян никогда не обременял свои произве­дения философиеи? как таковои?. Но в своеи? излюбленнои? манере письма, непринужденнои?, не претендующеи?, казалось бы, на глубину, он всегда был по-настоящему глубок и философичен.

В «Случаи?ных встречах» Сароян задался целью написать о «капризах» человеческои? памяти. Почему человек запоми­нает часто случаи?ное, незначительное, этого человека, это событие? Память запечатлевает жизнь человека вне какои?-либо системы или определенного сюжета. Сароян взялся написать о своеи? жизни так, как она запечатлелась в его памяти. «Память человеческая, — размышляет он , — идет своим путем и останавливается на чем-то произвольно, независимо от того, где была предыдущая остановка и где будет следующая».

В «Случаи?ных встречах» Сароян во всем следует памяти. Все, что сохранила память, все значительно и все интересно. Он пишет жизнь так, как ее помнит, и он верит, что в при­ чудливои?, необъяснимои? и подчас алогичнои? памяти есть свои? смысл, своя философия.

Сюжеты, подсказанные жизнью, Сароян, как правило, не менял, не придавал им литературнои? строи?ности и завер­шенности. С годами он все больше тяготел к письму раско­ванному, почти бессюжетному. Демократизм Сарояна — человека и писателя, конечно же, сказался и в его слоге, в его письме. Сароян как-то заметил, что «научится писать так, как идет этот снег».

Есть у Сарояна рассказы, герои которых — бежавшие из турецкои? Армении от резни и погромов армяне. Сароян и сам был сыном армян-эмигрантов, обосновавшихся в Америке.

Американскии? писатель, Сароян неоднократно подчерки­вал, что он армянин. «Я писал по-англии?ски языком труже­ников армян. Выходило скверно, но я был упрямыи?, и в кон­це концов издатели, отчаявшись, сдались и потихоньку стали печатать мою писанину».

Сароян не представлял себе жизни без Армении. Он приезжал в Армению. Были у него здесь друзья. Он знал Егише Чаренца, Ваана Тотовенца, Гургена Маари… Он дружил и переписывался со многими современными армянскими писа­телями.

«Я хочу приехать к вам еще раз , —писал Сароян в июне 1978 года . — Хочу всех вас видеть. Жажду снова увидеть холмы и скалы возле дома Гурзадяна, окруженного садом с дивными розами…»

В октябре 1978 года Сароян приезжал в Армению на торжества по случаю 150-летия присоединения Армении к России. Из Москвы он летел в одном самолете с киргизскои? делегациеи?.

— Другие народы приезжают к вам разделить вашу ра­дость. Это хорошо!—восхищался Сароян. —А армяне, зна­чит, летают к ним на праздники. Это хорошо…

Еще в 1976 году в Ленинграде, когда мы поехали на Пискаревское мемориальное кладбище, Сароян сказал:

— Я люблю русских за их литературу и за то, что это здо­ровые люди. И они хотят быть здоровыми.

«…Никто не забыт, и ничто не забыто» — эти слова, выби­тые на гранитнои? стеле, Сароян перевел на англии?скии?. Важные для себя слова он всегда переводил, чтобы лучше их запомнить, лучше понять.

Фотографировались на Исаакиевскои? площади. Фо­тограф — инвалид вои?ны. Пальцы рук обожженные, скрю­ченные, он с трудом нажимает на затвор фотоаппарата.

— У него, —говорит Сароян, —большая жизнь в про­шлом. Я люблю таких людеи?. Надо, чтобы он рассказал нам о себе.

Октябрь в Ленинграде ясныи?, солнечныи?. И все-таки Са­роян одет легко — на нем тоненькии? белыи? плащ.

— Может быть, купить вам пальто?

— Что вы, зачем мне пальто? По этим улицам ходил в старои? шинели Акакии? Акакиевич Башмачкин. Я хочу по­нять его. У меня мерзнет спина, и я чувствую Акакия Ака­киевича.

Когда мы вышли на Невскии? проспект, Сароян сказал:

— Это — великая улица. По неи? ходили герои Гоголя. Ходил сам Гоголь. Ходил Пушкин…

О Гоголе Сароян говорил постоянно:

— Гоголь раньше Чаплина поведал миру историю «ма­ленького человека». «Маленького человека» принижают, это бедныи? человек. Но если написать историю этого бедного человека, то он уже перестанет быть «маленьким». Гоголь написал его историю. Он возвеличил его.

В Ленинграде, а затем в Москве и в Ереване было много хороших, памятных днеи?. Сароян счастливо улыбался и то и дело говорил:

— Может оказаться, что сегодняшнии? день был лучшим днем нашеи? жизни.

Когда в 1978 году мы снова встретились и вместе с друзья­ ми провели у подножия Арарата веселыи? солнечныи? день, Сароян произнес знакомую фразу:

— Может оказаться, что сегодняшнии? день был лучшим днем нашеи? жизни.

И таких лучших днеи? было много. Стоило Сарояну один из своих днеи? назвать лучшим, как через день-другои? ему казалось, что вот этот, сегодняшнии? день, был бесподобным, самым, самым лучшим.

И так всегда, учил Сароян, каждыи? новыи? день, дарован­ ныи? нам судьбои?, тем и хорош, что может оказаться не последним, а лучшим днем нашеи? жизни.

Вот и сеи?час, сегодня, читая и перечитывая Сарояна, очень может быть, что мы прожили один из лучших днеи? нашеи? жизни.

Один из многих, многих лучших днеи?…

© Левон Мкртчян

Скачать книгу «Случайные встречи» вы можете по ссылке