Я начинаю беспокоиться за своего отца, он вынужден практически ежедневно мириться с моими дебатами об общественно-политической жизни Армении. Как традиционный представитель армянской диаспоры, он всесторонне выполнил свой долг и передал своим сыновьям любовь и заботу о наших людях. Но как выяснилось, его представление об армянском мире и мое несут в себе различия.
Это было печально и пугающе, когда один из моих друзей вдруг сказал мне: «Наша нация скучна. Мы застряли между коррумпированным государством и бесполезной диаспорой.» Эти слова очень ярко отображают реальную ситуацию, к представлению которой просыпается растущее число молодых (и пожилых) армян: наше дрейфующее существование не приближает нас к берегу.
Этими беспокойными мыслями я нарушил покой своего отца. Он, человек с устоявшимися принципами и идеалами традиционных институтов нашего общества, и это, к сожалению, сделало его мишенью для моего гнева над тем, где мы сейчас находимся и где нас нет, где мы должны бы быть сейчас.
Что стало приоритетом диаспоры с момента его официального институционального учреждения? Официальное принятие геноцида стало им? Или же сохранение армянского культурного и социального наследия за пределами родины? А может создание внешнего источника ресурсов для оказания помощи Республике Армения?
Возможно, изначально вы не заметили, но я пропустил самый важный предполагаемый пункт: Формулировка и выполнение стратегии постепенной репатриации армян обратно в постсоветскую, независимую Армению.
Желание сблизить представления о мире моего отца с моим тоже предложило мне ряд переосмыслений приоритетов. Прожив значительную часть своей жизни без независимого армянского государства, мой отец да и все его поколение, в первую очередь рассматривают вопрос «Hai Tahd» — формального международного признания геноцида.
У нас есть независимая Армения, но она в заложниках своей внутренней олигархии, российских советско-индуцированных ностальгических схем, самостоятельно удовлетворяющих собственные интересы в ЕС и, самое главное, в руках бесправных граждан, ищущих малейшее подобие разума и перемен. И я задаюсь вопросом, какую роль в этом всем играет диаспора? Но все, на что я натыкаюсь при поиске ответа, — стена молчания. Наша диаспора пала в разрешении вопросов, которое дало бы возможность увидеть повышение жизненного уровня, и лишь один кусок территории мы можем назвать «нашим и независимым».
Одни могут хвалить, другие критиковать диаспору за успехи и неудачи, ее институты бодро способствуют продвижению определенных приоритетов — таких как признание геноцида — что не доходит до экзистенциальной дискуссии о Республике и принадлежности нам нашему законному месту в качестве одного из социальных столпов этой маленькой страны заблокированной в турбулентном Закавказье.
Географическое расстояние между диаспорой и Республикой не должно становиться оправданием для социальной и политической расстояний, скорее наоборот, это должно мотивировать близость.
Завтра и послезавтра, я постучусь в дверь к своему отцу с тем же вопросом, где же главенствует наша диаспора — если нигде — к какому итогу это приведет. Его аргументы будут ссылаться к миру, где независимая Армения не была первым (и ,возможно, единственным) представлением идентичности. Что же касается меня, текущая независимость государства, гражданином которого я не являюсь, и которое не внесло в мир вклад, кроме как чемпионство в шахматах, — вот единственная моя ссылка. Может быть, моя нужда в полной национальной идентичности привела меня в отчаяние от аргументов.
Это реально не только для меня, но и других, которые бродят по многим городам мира, а когда их спрашивают, откуда они, называют лишь один адрес — адрес зеленой горной страны, которую многие наши соотечественники и не посещали. Но она есть. Я видел.
© Источник: armenianweekly.com
© Перевод: Armenian Global Community
