21 июля исполняется 98 лет со дня начала 53-х дневной героической самообороны мирных жителей армянских сел расположенных у горы Муса-Даг в области Хатай Османской Империи, не подчинившихся приказу властей о депортации во время геноцида армян. Спустя годы, во времена нацистского режима и Холокоста, евреи Европы и Палестины использовали исторический роман «Сорок дней Муса-Дага» Франца Верфеля описывающий самооборону армян, как главную модель и тактику обороны против фашистов.
Еврейский ответ на «Сорок дней Муса-Дага»
Этот роман австро-еврейского писателя Франца Верфеля, был написан в 1933 году на основе событий произошедших в 1915 на горе Муса-Даг во время Геноцида армян в Османской империи. Книга сыграла важную роль в организации еврейского сопротивления под нацистскими законами. Она переходила из рук в руки в еврейских гетто в оккупированной нацистами Европе, и стала примером и символом еврейского подполья во всей Европе. Исследователи Холокоста Самуэль Тоттен, Пол Бартроп и Стивен Якобс подчеркивают важность книги для многих еврейских гетто:
Книгу читали многие евреи во время Второй мировой войны и рассматривали ее как аллегорию их собственной ситуации в установленном нацистами гетто, и что они могут с этим поделать
Книгу также читали множество молодых евреев на Святой Земле, обсуждая и готовясь к обороне Хайфы против возможного нацистского вторжения. Профессор Петер Меддинг Еврейского Университета Израиля пишет: «Между войнами, популярная новелла Франца Верфеля «Сорок дней Муса-Дага», оказала глубокое влияние на молодых евреев в Палестине и европейских гетто». Яир Аурон, израильский историк, говорит: «Книга Верфеля шокировала миллионы людей во всем мире и повлияла на многих молодых евреев выросших на Святой Земле в 1930 годах. Для многих евреев в Европе, «Муса-Даг» стал символом, моделью и примером, особенно в мрачные дни Второй мировой войны». Евреи, которые читали книгу, считали, что хоть роман и рассказывает о армянах, он содержит много намеков на иудаизм и Израиль по отношению к собственным убеждениям Верфеля, и это оказало глубокое влияние на многих из них. Аурон приводит цитату из «Сорока дней Муса-Дага» в которой говорится: «Быть армянином невозможно», как напоминание аналогичному обстоятельству с которым столкнулись евреи во время той эпохи.
Аурон заявляет, что читателям «Муса-Дага» будет трудно поверить, что книга была написана задолго до Холокоста. Лионель Брэдли Стейман пишет:
Оглядываясь в прошлое, книга представляет почти сверхъестественный набросок аспектов наступившего позже нацистского Холокоста, в котором погибли евреи Европы.
Пропагандистская машина Адольфа Гитлера также признала параллели связанные с книгой, а копии книги сжигались вместе с другими книгами, которые не считались надлежащими идеологии.
Мерилл Петерсон упоминает отзыв написанный Луи Кроненбергом в New York Times Book Review, в котором Кроненберг высказал мнение, что книга «была в конце концов о бедственном положении евреев в Германии, хоть история и касалась армян». Мерилл Петерсон говорит, что после того как роман был опубликован на иврите в 1934 году, «он был быстро подхвачен и признан еврейской молодежью Европы и Палестины, как «Еврейская книга» — не потому что автор был евреем, а поскольку она затрагивает условия и судьбу евреев во время нацистской опасности.»
Петр Балакян описывает как Госдепартамент США во главе с президентом Франклином Рузвельтом сдались на требования Турции, и кинокомпания MGM была вынуждена отказаться от проекта съемок фильма по мотивам романа, и еще раз сравнивает это событие относительно романа с судьбой европейских евреев: «Это был 1935. Сколько знает Госдепартамент Рузвельта о том, что Гитлер делал с евреями Европы, и на сколько им все равно»?
Еврейская символика
Некоторые евреи считали, что книга «Сорок дней Муса-Дага» была полна символизма связанного с еврейской историей и иудаизмом. Раньше говорили о книге: «Только еврей мог бы написать эту работу». Яир Аурон пишет, что у него нет сомнений, что Муса Даг это Гора Моисея. Книга носит название «Сорок дней Муса-Дага», хотя по различным документальным источникам, восстание продолжалось в течение 36, 53 или 24 дней. Очевидно нет источника указывающего на сорок дней и Аурон считает, что это число было выбрано, чтобы символизировать сорок дней Великого Потопа, или сорок дней которые Моисей восходил на гору.
Писатель и журналист Хюьерта фон Фосс говорит:
Верфель фильтрует истинную историю армянского сопротивления через еврейскую призму: Хроника Исхода. Сорок дней сопротивления — сорок лет странствий по пустыне. Верфель описывает исход из Египта, от судьбы-пассивности. Социальный порядок в своем романе извлекается из Торы с твердым обманывать. Один политический лидер, с другой стороны духовный лидер, они ведут боевые действия избранного народа: конечно, они Моисей — пророк, и Аарон — первосвященник.
Г-жа фон Фосс также проводит параллель между героем романа Габриэлем, что означает «герой Бога» и Моисей в Библии. Они оба выросли незнакомыми со своим народом.
Аурон видит «ясные аналогии» между судьбой Габриэля с Муса-Дага и Моисея. Габриэль умер на вершине Муса-Дага, и не увидел спасения своего народа французскими кораблями. Моисей умер на вершине горы Нево, через сорок лет после Исхода, в котором он вывел израильтян из египетского рабства, как раз перед тем, как его народ достиг земли обетованной.
Воздействие в Эрец-Исраэль
В 1942 году еврейская община в период Британского мандата в Палестине, опасалась вторжения нацистов. Некоторые утверждали, что у них не было выбора, кроме как сдаться. Другие говорили, что они должны бороться, и гора Кармель была выбрана, чтобы сплотить на ней еврейские силы. Этот план получил разные названия, одной из которых являлся «План Муса-Дага», поскольку «Мы хотим превратить гору Кармель в «Муса-Даг палестинского еврейства.»
Один из членов еврейской общины вспоминает то время:
Я никогда не забуду тот патруль. Мы прошли от Ахузы вдоль хребта Кармель, луна улыбнулась нам с ее круглого лица и я представлял себе еврейский Муса-Даг, который бы обеспечил будущее Ишува, и гарантировал ее честь. Мы поставили нашу веру в выносливость еврейского «Муса-Дага» и были полны решимости продержаться по крайней мере три или четыре месяца».
Исраэль Галили, начальника штаба Хаганы писал жене:
На пути, мы пересмотрели и подробно остановились на идее Хайфа-Тобрук. Или возможно Хайфа-Массада-Муса-Даг? В любом случае идея захватывающая.
Влияние на силы сопротивления и культуру еврейских гетто
В то время как в Эрец-Исраэль разрабатывался план чтобы противостоять возможному вторжению нацистов, сравнивая с Массадой, в Тобруком, а также Муса-Дагом, евреи из гетто говорили о Муса-Дага чаще, чем они о Массаде. Массад для них был больше символом самоубийства, чем символом битвы, в то время как Муса-Даг был символом восстания.
Есть несколько записей об оказанном влиянии «Сорока дней Муса-Дага» на евреев Европы. Одна из них датируется 1943 годом в гетто Белостока: «Единственное, что нам осталось, это увидеть наши гетто как Муса-Даг». Эти слова были использованы, когда подпольщики гетто Белостока обсуждали, должны ли они постараться убежать в лес или остаться в гетто и организовать сопротивление. По словам Аурона, «Сорок дней Муса-Дага» был одним из основных факторов в решении не отказываться от пожилых людей, а вместо этого остаться в гетто и сопротивляться. Записи из гетто Белостока были похоронены в 1943 году и восстановлены после войны, а позже они были опубликованы в книге под названием «Страницы из огня». Издатели писали, что «из-за сходства между судьбой двух народов, армянского и еврейского, Муса-Даг был очень популярен среди молодежи гетто». Мордехай Танненбаум, обитатель Виленского гетто, который был послан с другими для организации сопротивление в Белостоке, писал в 1943 письмо: «Муса-Даг является последним писком моды среди нас. Если вы прочтете эту книгу, вы запомните ее на всю оставшуюся жизнь». Запись одного из заседаний организации восстания показывает, что роман часто использовался в гетто в качестве основы для успешного сопротивления: «Только одна вещь остается для нас: организовать коллективное сопротивление в гетто, любой ценой, сделать гетто нашим «Муса-Дагом», записать гордую главу еврейского Белостока и наше движение в историю.»
Хаика Гроссман, которая в молодости была сторонником и участником восстания в гетто Польши и Литвы, заявила, что Муса-Даг был популярен среди еврейских активистов в Европе, был прочитан и «переходил из рук в руки»:
Сорок дней Муса-дага», Франца Верфеля произвел на нас неизгладимое впечатление. Кровавая, безжалостная резня более миллиона армян турками в 1915 году на глазах у всего мира, напомнила нам нашу судьбу. Армяне умирали от голода, их стреляли, топили, мучили до истощения. Мы сравнили их судьбу с нашей, равнодушие мира к их положению, а также полный отказа от несчастных людей оказавшихся в варварских руках тиранического режима.
Инка Вайборт, молодой член Ха-шомер ха-цаир, описал прочтенную книги летом 1941 года:
Она полностью покорила меня. Четыре полных дня я был погружен в книгу и не мог оторваться… Я сам был на Муса-Даге, я был в осаде. Я был одним из армян обреченных на смерть. Если бы я поднял глаза от книги, то только чтобы услышать крик «- Мама, как это могло случиться?» Мир знал и продолжал молчать. Этого не может быть, что в одно и то же время, дети в других странах шли в школу, женщины украшали себя, люди шли по своим делам, как будто ничего не случилось… А там, уничтожались люди.
Позже, когда Мордехай Анелевич, лидер ?ydowska Organizacja Bojowa (английский: Еврейская Боевая Организация), во время восстания в Варшавском гетто пришел туда и описал им уничтожение евреев за пределами стен гетто, Вайборт подумал про себя: «И так, снова Муса-Даг? И снова мир молчит?»
Ицхак Каценельсон, который участвовали в восстании в Варшавском гетто, а затем был убит в концлагере Освенцим, писал своему младшему брату:
Когда армяне были убиты, их оплакали в еврейской книге. Но когда еврейский народ был убит, кто будет оплакивать их?
Другой подпольный еврейский лидер из Ченстохова, помнит как ему дали задание пойти в местный лес с целью организации в нем «Муса-Дага».
Песя Маевская описывает настроения в одном из гетто Белоруссии:
Были те, кто обратил свои взоры к небу. Они были ортодоксами, с надетыми тфилинами [филактерии] молились три раза в день и изливали горечь в своих сердцах перед Творцом Вселенной. Многие искали хорошую литературу. Книгу Франца Верфеля. «Сорок дней Муса-Дага» переходила из рук в руки, рассказывая о героическом восстании группы армян во времена турецкой резни. Следуя этому примеру, еврейская молодежь собрала оружие, создала подполье.
По свидетельствам из Варшавского гетто, Муса-Даг оказал большое влияние на Януша Корчака, директор дома-интерната для еврейских детей. Сотрудник из персонала Корчака сказал, что они обсуждали Муса-Даг летом 1941 года на одном из своих заседаний. В частности, они обсудили эпизод, в котором пастор отказался от детей чтобы спасти себя (в книге он позже вернулся). В ходе этого обсуждения, Корчак сказал, «что он не будет ни при каких обстоятельствах расставаться с его детьми», и он этого не сделал. Ему предложили убежище на «арийской стороне» по Жеготе, но он неоднократно отказывался, заявляя, что не может отказаться от своих детей. Он погиб вместе с детьми.
Эммануэль Рингельблюм известный своей «Записки из Варшавского гетто» писал:
Что читают люди? Это является предметом главного интереса. После войны это будет интересовать мир. Чтож, других стран спросят, действительно люди думают на Муса-дага…
Еще одно свидетельство исходит от Кладово-?abac группе: «Подобно евреям во всем мире, из гетто Восточной Европы новые поселения Палестины, беженцы (молодые и пожилые) читают «Сорок дней Муса-Дага» Франца Верфеля и остаются в восторге от истории борьбы Армении против турок во время Первой мировой войны».
Член голландского подполья сказал о Муса-Даге:
Для нас это был «учебник», который открыл нам глаза и прописал для нас то, что может произойти, хотя мы и не знали, что на самом деле будет происходить.
В письме 1938 года, написанном из тюрьмы в Италии Бенито Муссолини, Витторио Фоа заявил:
В романе Франца Верфеля «Сорок дней Муса-Дага», я нашел довольно точное описание того, какое отношение к евреям будет в Центральной Европе.
