“Это чудо Гандзасара,” — говорит Галуст, указывая на мину, застрявшую в стенах монастыря 13 века на самой вершине горы, в нем, по словам местных жителей, покоится голова Иоанна Крестителя. “Она (мина – прим.ред) попала сюда, но не разорвалась ”, — говорит Галуст.
Очарование долины, хранящей это средневековое сокровище с изящным 16-гранным тамбуром, едва вяжется с видом изрешеченного пулями фасада. Но учитывая последние события в истории самопровозглашенной республики Нагорного Карабаха, после 70 лет советского атеизма, настоящее чудо Гандзасара в том, что он вообще стоит на своем месте.
Нагорное нигде
Нагорный Карабах, громоздящийся над Северным Ираном в форме зубчатой короны, появился вновь на международной арене в эпоху сверхновой истории СССР в начале 90-х, когда кавказские республики одна за другой начали выходить из под контроля, как спутники, потерявшие управление. Волнения в Чечне, Южной Осетии и Абхазии продолжаются и по сей день. Но карабахские сепаратисты, их армянские союзники и Азербайджан, на протяжении 6 лет воевавшие за Карабах, поддерживают перемирие с 1994 года, что позволяет туристам посещать этот край, который фактически (хоть это и не признается международной общественностью) является продолжением восточной Армении.
Сталин посеял семена конфликта в регионе в 1921, проводя политику «разделяй и властвуй», чтобы противостоять этнической оппозиции зарождавшегося СССР. Он отделил преимущественно христианский Нагорный Карабах от Армении и передал его во власть Азербайджанской Советской Социалистической Республики, населенной мусульманами. Анклав сошел с международной арены до тех пор, пока последствия беспринципной политики Сталина не дали о себе знать, став причиной разрозненности в СССР, когда напряженность отношений на почве этнической розни проявилась снова.
Колыбель христианского мира
Чтобы добраться до Нагорного Карабаха, я преодолел путь в 330 км на восток по единственной дороге из залитой солнцем столицы Армении, Еревана. Со мной был армянский гид, Галуст Овсепян, чье уставшее от мира сего выражение лица шло вразрез с его блестящими энциклопедическими знаниями в истории и искусстве.
В Ереване мы посетили несколько мест, хранящих живые свидетельства карабахского конфликта 1988-94гг, такие как Военный Музей «Мать Армения» и кладбище Ераблур, где похоронены 7,000 армян, ставших жертвами конфликта, унесшего жизни более 30 000 человек.
Чтобы добраться до столицы Нагорного Карабаха, Степанакерта, мы провели один замечательный день в пути через колыбель Христианского мира. По дороге вдоль турецкой границы придорожные продавцы предлагали сладкие арбузы, персики, сушеные абрикосы и большие оплетенные бутыли вина Арени. А позади виднелась заснеженная вершина горы Арарат высотой 5137 метров, именно она предположительно явилась причалом Ноева ковчега.
Арарат был также захвачен в 1921, чтобы установить мир с Турцией, но по-прежнему имеет сакральное значение для армян. На его предгорьях, в Монастыре Хор Вирап, я карабкался в черный как смоль зиндан (темница в яме), где Григорий Просветитель провел 13 несчастных лет, заключенный в тюрьму до того, как обратил Армению в христианство в 301 году н. э., сделав армян первой в мире христианской нацией.
Миновав Арарат, дорога вздымается на высоту более 2,000 м по холмистой золотой равнине Сюника. После этого попадаешь в продолжительный коридор Лачин — пуповина, соединяющая Армению и 4,400 кв. км Нагорного Карабаха через ныне оккупированную территорию Азербайджана.
Как только мы пересекли реку Ахавно, пограничный знак провозгласил «Добро пожаловать в Нагорно-Карабахскую республику». Однако, местные жители склонны называть ее Арцах – название Карабах («черный сад» на тюркских языках) напоминает о временах исторического иностранного господства.
Вопрос жизни и смерти
Нет никаких очевидных последствий войны в современном Степанакерте, прохладная и полная жизни небольшая столица была старательно восстановлена. Ее молодое население с охотой посещает просторные аллеи магазинов и кафе, пуская здесь корни. Жизнь в зоне прекращения огня кажется позабытой каждый вечер у отеля «Армения» на площади Возрождения, бывшем советском плацу, где марширующих солдат заменили толпы прогуливающихся людей. В 19:00 я присоединился к потоку людей, направившихся в парк Степана Шаумяна, где веселый фонтан бил струями в унисон с музыкальной эклектикой – от Шостаковича до Шакиры.
Музей Степанакерта содержит свидетельства веков римского, персидского и тюркского господства. Но гид музея по имени Гаянэ с волосами цвета вороного крыла всякий раз стремилась подтвердить христианское наследие этой местности, показывая мне хачкары — средневековые мемориальные камни, искусно украшенные геометрическим орнаментом, напоминающим кельтские кресты.
Когда началась война, Гаянэ, тогда в возрасте двух лет, была вывезена в Ереван. “Мой отец был математиком и остался воевать, управлял танком”, — сказала она. Эта миниатюрная молодая женщина сказала мне, что она и сама готова бороться за Арцах. Это напомнило мне о том, что я читал у российского диссидента Андрея Сахарова:
«Для Азербайджана проблема Карабаха – это вопрос амбиций; для армян Карабах — вопрос жизни и смерти».
“Ни одна страна в мире не признает их”, объяснял нам Галуст. “Но люди Карабаха очень упрямы и никогда не покинут эти земли”.
Культурные уголки
На протяжении следующих нескольких дней мы искали разбросанные по всей территории проявления армянской культуры в форме надежно укрытых монастырей, крепостей и древних городов. Сначала мы посетили прежнюю столицу – Шуши, в 10 км от Степанакерта. Эта горная крепость венчает внушающее страх ущелье реки Каркар, утесы которого сложены гармошкой, будто их пропустили через кондитерский мешок. На покалеченных войной улицах Шуши можно увидеть проблески того, что когда-то было изящным многоконфессиональным космополитическим городом: персидские надписи, мавританские аравийские арки и выложенные плиткой минареты мечетей XIX-го века. Шуши был священным городом для мусульман азербайджанцев до недавнего времени, пока им не пришлось бежать в ходе свирепого сражения с борцами за Карабах в 1992 году, что перевернуло войну в пользу последних.
Восстановленный собор XIX-го века Казанчецоц в Шуши демонстрирует интересную двойственность. Возрождающаяся самоидентичность Нагорного Карабаха сфокусирована вокруг его христианского наследия, при этом в советские времена исповедовать какую-либо религию было запрещено, вследствие чего церкви пришли в упадок.
После посещения средневековой церкви Гандзасар мы направились в монастырь Дадиванк. К западу от горы Мрав высотой 3,340 м, мы обогнули южную границу Азербайджана через плодородную мозаику из фруктовых садов и ореховых рощ долины Тартар . Здесь, в малонаселенных деревнях можно увидеть заброшенные российские танки Т-72 и более не существующие советские колхозы. Показательный пример вездесущего карабахского гостеприимства — старик остановил своего осла, чтобы всучить мне в руки горсть фундука с беззубой улыбкой.
Галуст не часто пользовался этим маршрутом, поэтому остановился, чтобы спросить трех стариков, сидящих у обочины, как далеко до Дадиванка. “Пятнадцать километров”, сказал один. “Семнадцать”, прорычал другой. “20 километров!” взорвался третий. “Вы оба всегда несли ерунду”. Когда мы возвращались два часа спустя, эти трое не сдвинулось и с места.
Дадиванк абсолютно не просматривается с дороги. Только пройдя по крутой тропинке и попав на горную площадку, можно увидеть постройку Х века терракотового цвета, со строгостью присущей горным православным монастырям, которые я видел в Греции и на Святой земле. “Он был заброшен и обветшал во власти Советского Азербайджана. Не один рубль был потрачен на его восстановление”, пожаловался Галуст.
Но монастырь имеет отношение к самым истокам христианства. Говорят, что Дади, ученик Святого Фаддея (Апостола Иуды), приехал в Армению два тысячелетия назад, проповедуя Евангелие. Изначально церковь была построена в IV веке, затем восстановлена в Средние Века. В его старинном убранстве можно найти роскошные барельефы, изображающие Иуду, и древние армянские письмена, в том числе запись, сделанную княгиней Арзу-Хатун, оплакивающей гибель своих сыновей от рук турецких захватчиков.
Чудо затерянного мира?
Мои приключения на Южном Кавказе завершились в восточной части Карабаха на захваченной территории Азербайджана, которой в военном отношении присвоен статус буферной зоны. Добраться до нее можно через Аскеран, где башенки крепости Майраберд заполняют долину как ряд желтоватых вставных зубов. Она была построена персидскими захватчиками в XVI веке, чтобы перекрыть доступ в Нагорный Карабах с Каспийских равнин на востоке.
Когда я вскарабкался на заросшие руины, 75-летний Жора показался из своего сада, в котором густо росли гранаты и черный виноград. “Мы раньше делили Аскеран с азербайджанцами. Мы помогали друг другу”, сказал он. “Но когда началось насилие в 1988 году, здесь стало опасно. Я тут родился и никогда отсюда не уеду, потому что здесь был убит и похоронен мой сын”.
Галуст изо всех сил пытался разобрать диалект Жоры, который представлял собой смесь русского языка и фарси. Но он понял его чувства, пронзительные настолько, что стало ясно: о сближении с его бывшими соседями азербайджанцами пока речи идти не может.
Позади Аскерана горы таят в Каспийскую равнину, растянувшуюся далеко на территорию суверенного Азербайджана. Галуст настроил азербайджанское радио, пока мы смотрели на Агдам, азербайджанский город-призрак, в котором жили 80 000 человек до того, как его полностью разрушили армянские силы. Заброшенные минареты возвышались над обломками разрушенных зданий.
Целью нашей поездки был Тигранакерт 2000-летний город, который однажды может быть признан древним чудом света. Сегодня же небольшой музей хранит только часть сокровищ, полученных в ходе недавних археологических раскопок. Они свидетельствуют о власти армянского короля, Тиграна Великого, чья некогда великая империя (95-55 до н..э.) простиралась от Средиземного до Каспийского моря. Позже Марк Антоний, а затем и арабские захватчики в VII веке завоевывали Тигранакерт прежде, чем он пришел в окончательный упадок.
О Тигранакерте никому не известено, потому что здесь была советская тюрьма, так что раскопки были невозможны вплоть до окончания войны”, объяснил Вархам, местный археолог. Большинство артефактов, монет, оружия и инструментов каталогизируется в Ереване. “Богатство этих находок и архитектуры свидетельствует о том, что несколько тысяч лет назад здесь находился крупнейший торговый город между Китаем и Аравией”, добавил он.
Я прошелся по склону горы Тигранакерта и присел на останки крепостных укреплений I века на раскаленном ветру, трепавшем сухую траву. Я остался совсем один, гоняя палочкой ящериц по песку. Я размышлял — такая мощная империя и полностью забыта. В следующую секунду далекий звук выстрела с армянских военных учений вернул меня из жаркого туманного оцепенения в современную реальную политику Нагорного Карабаха.
“Статус-кво не изменится еще в течение какого-то времени, но, возможно, лет через 20, когда чувства от войны утихнут, соглашение станет возможным”, с надеждой говорил Галуст.
Вопрос Нагорного Карабаха остается спорным. И я понимаю, что в этом путешествии я не слышал аргументы азербайджанской стороны. Но сейчас, эта безвестная непризнанная республика, столь гостеприимная, с такой богатой историей, живет своей совершенно захватывающей самобытной независимой жизнью.
© Источник: www.wanderlust.co.uk — Марк Страттон, сентябрь 2014 года.
© Перевод: Анаит Хаджабекян — Armenian Global Community
Терминология и лексика автора сохранены. Мнения и оценки, озвученные в материале, могут не совпадать с мнением редакции Armenian Global Community.
