Тридцатилетний армянский режиссер Шогакат Варданян выросла в художественной семье с отцом скульптором и художником, матерью — художником и братом-музыкантом, но она никогда не думала, что снимет фильм. Профессиональная пианист Варданян поступила в школу журналистики в Ереване в сентябре 2020 года. 27 дней спустя началась Третья война в Арцахе (Нагорный-Карабах). Ее 21-летний брат Согомон, который в то время был на обязательной военной службе, вскоре пропал без вести.
Она начала документировать процесс поиска и семьи Согомона и пережила боль неопределенности. Три года спустя Варданян появилась с «1489», ее первым художественным фильмом, а теперь и лауреатом премии IDFA за лучший фильм в Международном конкурсе, а также премии FISCIPRE. Номер в названии фильма относится к анонимным цифрам, присвоенным «телу человека, пропавшего без вести в действии».
«Я пытался найти Согомона в течение двух недель. Я шла и открывала все двери в каждой больнице», — вспоминает Варданян. «И это была сумасшедшая ситуация: никто не возражал, когда я открывала эти комнаты, потому что все бегали в этом хаосе. Я видела много ожогов и ранений солдат, и я поняла, что не получу от него никаких новостей или о нем. Я больше не могла сосредоточиться на своих уроках журналистики».
Чувствительность и инстинкт
Ее профессор журналистики призвал ее использовать смартфон для документирования поиска брата, возможно, в виде видеоблога. Варданян пыталась следовать инструкциям профессора, но ей не понравилось то, что она смогла изготовить с помощью штатива и смартфона.
«Но потом, на третий день, я зашла в студию моего отца, и он говорил, и я что-то почувствовала», — вспоминает она. «В то время я не знала, что я чувствую, но я начала снимать его на свой телефон, а позже, когда я посмотрела эти кадры, я поняла, что нашла то, что мне нужно делать. С тех пор я лучше понимала, как это сделать, но я все еще думала, что мой брат вернется, и я просто покажу ему эти видео. Но потом все стало слишком масштабным».
Несмотря на то, что она не ходила в киношколу, чувствительность и инстинкт Варданян привели ее к съемке ее очень личного и очень болезненного фильма. Когда ее спросили о ее визуальном языке, она просто сказала: «Я всегда предпочитала доверять своей интуиции и рукам. Иногда я думала использовать определенный угол или метод, потому что видела, как это делается в фильме, но мои руки шли туда, куда мне нужно было идти».
Тактильность была большой частью подхода режиссера, возвращаясь к семейному опыту как художников, которые все работали своими руками. Особенно острая сцена, когда ее отец ловит птицу, которая влетела в их дом, и нежно гладит ее, прежде чем освободить.
После двух лет съемок фильма, Варданян познакомилась с известным российским режиссером Мариной Разбежкиной, которая стала креативным продюсером фильма, и армянским режиссером-документалистом и культурным критиком Давидом Степаняном, который стал консультантом по монтажу.
«У меня не было продюсера, потому что каждый продюсер, с которым я разговаривала, хотел каким-то образом изменить фильм», — признается она. «Сначала я работала с редактором, в то время как это все еще должно было быть своего рода репортажем, а не фильмом для школы, так как мои профессора призвали меня закончить его быстро. Но я не чувствовала, что это было закончено. Я знала, что должна ждать, пока произойдет что-то еще; я просто не знала, что. Но потом, спустя еще полтора года, произошло что-то важное. Я работала с другим редактором, с которым я отшлифовала [фильм] до того, что оказалось на экранах IDFA».
В фильме вообще нет музыкальной партитуры, несмотря на образование и страсть Варданян и ее брата. «У меня было ощущение, что музыка врежется в эту реальность и сломает ее», — говорит она. «Потому что-то, что я пытался сделать на протяжении всего процесса работы над фильмом, это просто слушать и читать материал, который пришел из реальности».
Политическое влияние
Фильм был снят практически без финансирования, несмотря на то, что Варданян получила финансовую премию от премьер-министра Армении после незавершенного показа. Но она отказалась от денег.
«Я сказала нет, потому что не хотела, чтобы какой-либо политический аспект каким-либо образом влиял или окрашивал этот фильм. Честно говоря, я действительно не знаю, что я думаю о правительстве, но я чувствовала, что это правильно. Я бы не взяла грант ни от одного армянского правительства, которое у нас было после моего рождения. Я сняла этот фильм для людей, которые все еще находятся в неволе, и для всех семей, которые кого-то потеряли. Это эмоционально очень сложный фильм, но, возможно, его просмотр может быть терапевтическим для них. Может быть, я ошибаюсь, но это то, что я говорила себе, когда работала над этим, может быть, для того, чтобы заставить себя продолжать работу».
Варданян надеется, что фильм будет распространен как можно шире, и когда ее спросили, продолжит ли она снимать фильмы, она говорит: «Я не знаю. Никто этого не знает. Я хотел бы снимать фильмы, но не знаю, что произойдет в будущем. Единственное, что я знаю наверняка, это то, что, что-бы ни случилось, я найду что-то действительно интересное для меня, и отдам этому все свое внимание».
Источник: idfa.nl
Перевод: Armenian Global Community